- Сфера высшего образования сильно изменилась за последний год?
- Значительно, да. Главное изменение — новая национальная система, которая предполагает постепенный переход к разделению высшего образования на три ступени: базовое высшее образование, специализированное высшее образование и аспирантура. Наш университет не вошел в число тех, кто тестирует новую систему в рамках пилотного проекта, но мы, конечно, все равно думаем, как будем жить в этом формате. Нам сейчас нужно понять, как именно готовить инженеров-исследователей, сколько времени необходимо на освоение учебной программы, как программа теперь должна строиться и так далее.
- Как вы будете определять, сколько нужно учиться специалисту?
- Есть направления, где востребовано четырехлетнее базовое образование. Например, студент факультета IT-подготовки хочет как можно скорее выйти на рынок труда, и держать его в университете дольше нецелесообразно. На старших курсах почти все уже и так работают. А есть, допустим, инженерно-технические, медицинские направления подготовки, где учиться нужно дольше, а параллельно работать сложнее. Поскольку сейчас ведутся интенсивные обсуждения параметров новой системы и окончательных решений пока нет, есть возможность для каждого учебного заведения определиться с желаемыми сроками и формами подготовки тех специалистов, которых этот вуз планирует выпускать. У нас в университете, скорее всего, учиться на базовой ступени на большинстве направлений теперь нужно будет пять с половиной лет, как это и было до введения бакалавриата.
- Что сейчас происходит с атомной отраслью?
- После 24 февраля 2022 года мы все оказались в новой реальности, и атомная отрасль не исключение. Хотя по ряду геополитических причин санкционное давление в нашем секторе отличается от ситуации в ряде других отраслей. С точки зрения же подготовки кадров ситуация, я бы сказал, не поменялась. Мы продолжаем тесно работать с Росатомом, участвовать в международных проектах корпорации, выходим на новые образовательные рынки. В идеале на каждом новом производстве нужен уже укомплектованный коллектив, специалисты высокого уровня, которые могут сразу приступить к работе. Мы в прежнем темпе занимаемся их подготовкой. К 2030 году хотим, чтобы МИФИ вошел в мировой топ-5 подготовки кадров в области ядерного и смежного образования.
- Чего ожидать от российской атомной отрасли в будущем?
- Росатом сейчас активно занимается экспортом технологического суверенитета. Корпорация предлагает странам-партнерам не только готовые продукты, такие как, например, атомные станции, но и наше программное обеспечение, различное оборудование, автоматизированные системы управления и так далее. Мы готовим специалистов, которые сперва всё это создают, а затем обслуживают. Это полный цикл сопровождения, позволяющий каждой заинтересованной стране стать членом ядерного клуба. С учетом международного режима нераспространения ядерного оружия, конечно. Для нас это новая и очень важная форма технологической экспансии. Ведь, хотя рынок Западной Европы и США теперь не слишком актуален, на планете есть еще 7 миллиардов людей, которым нужна чистая вода и дешевая электроэнергия, которую мы можем поставлять. Думаю, это и будет главный фокус отрасли на следующие несколько лет.
- За какими проектами Росатома вам интересно следить и почему?
- Несомненно, «Прорыв»external link, opens in a new tab — очень интересный и важный проект, в определенном смысле возвращающий нас к истокам отрасли. Фактически речь идет о безотходном производстве. Помимо этого, замкнутый цикл колоссально увеличивает наши запасы ядерного топлива. Отцы-основатели ядерной энергетики хотели, чтобы она была именно такой, и вот через почти 70 лет после запуска первой атомной станции мы возвращаемся к исходной, почти идеальной модели, где нет проблемы утилизации высокоактивных отходов и в качестве топлива можно использовать гораздо более распространенные изотопы тяжелых элементов, чем уран-235. Это большой, амбициозный проект, которому мы все искренне желаем успеха и по мере сил в нем участвуем. Но есть и совсем другие проекты — нам вместе с Росатомом очень интересно развивать сферу квантовых технологий и технологий работы с большими данными.
- Если в двух словах, зачем нужны квантовые технологии?
- В двух словах не получится, легче на конкретных примерах. Все это: системы искусственного интеллекта, блокчейн — сильно меняет наши представления о том, как можно работать с очень большими объемами данных и недоступной ранее вычислительной сложностью, если мы говорим конкретно про квантовые технологии. Здесь как с интернет-поисковиками, которые из глобальной сети очень эффективно достают именно то, что вам нужно. Но сами данные они не меняют. Благодаря новым инструментам нужные данные будут не просто извлекаться, а еще и сразу структурироваться и перерабатываться. Такой подход обязательно повлияет и на систему образования. Обучающие системы на основе искусственного интеллекта, которые уже очень скоро, я уверен, появятся, будут автоматически подстраиваться под уровень ученика, говорить с ним на том языке и в том пространстве понятий, которыми ученик владеет, и тем самым позволят быстрее нивелировать разницу между уровнем подготовки разных студентов. До сих пор у нас преобладает групповое обучение, где всех учеников нужно вывести на какой-то примерно средний уровень, из-за чего неизбежно кто-то выпадает из образовательного процесса: или слишком умные скучают, или неподготовленные ничего не понимают.
- А искусственный интеллект даст возможность уделить внимание каждому студенту?
- Я бы сказал, максимально приблизиться к этому. Понятно, что все равно будет какая-то разница в уровне подготовки, но по сравнению с нынешними условиями — небо и земля. Многие мировые университеты с ИИ уже играют. Сейчас много говорят про написание курсовых, сочинений, экзаменов нейросетями, но это вещь, на мой взгляд, довольно поверхностная, не сильно интересная. Потому что искусственный интеллект может дать нам — и обязательно еще даст — намного больше полезного, в частности и в образовательной сфере.