Итоги 49-й сессии программно-консультативного комитета ОИЯИ по ядерной физике прокомментировал вице-директор Института профессор Михаил Иткис.
– Михаил Григорьевич, чем было вызвано решение посвятить совместное заседание ПКК по физике частиц и по ядерной физике нейтринной физике, астрофизике и темной материи?
– Напомню, что пять лет назад или чуть больше была проявлена такая же инициатива – посмотреть на совместном заседании двух программных комитетов, что у нас происходит в области нейтринной физики. Тогда только зарождались первые мысли о «Байкале», об экспериментах на Калининской АЭС. И тогда Вальтер Грайнер и Ицхак Церруя, председатели соответствующих комитетов, предложили обсудить эту тематику, которая становилась для Института все более актуальной, на совместном заседании. Оно прошло, и как-то все успокоилось. А потом, раз у нас есть флагманский проект в области нейтринной физики и есть другие проекты, в которых участвуют наши сотрудники, причем, группы очень разные, от мала до велика, возникла очередная такая инициатива, прежде всего от комитета по физике частиц, – расставить приоритеты этих экспериментов. Безусловно не возникали вопросы по поводу двух наших домашних программ, связанных с Байкалом и Калининской АЭС, а все остальное было очень неравноценно и требовалось навести порядок, расставить приоритеты.
Есть разные точки зрения на этот счет. Концентрация усилий – это хорошо. Но если существует команда из нескольких человек, которые не требуют никаких капитальных затрат и при этом выдают хорошую научную продукцию, участвуя в какой-то из коллабораций, лучше их не трогать – пусть работают. Называется это проектом, наши финансовое участие совсем небольшое. Но есть и другие проекты, в которые мы вносим большой вклад, а на выходе нас, что называется, не видно. Сам эксперимент хороший, в мире признан, но наших там как бы и нет. Вот и решили с этим разобраться.
Были горячие споры, по каждому проекту назначены рецензенты, и результат таков – пара проектов, которые получили совсем низкую оценку «С», будут, естественно, сворачиваться. Несколько проектов оказались на второй ступени, «B», среди них и очень хорошие. Например, такой долговременный проект, какSuperNEMO, который еще не скоро даст результаты. Это наш совместный проект с французскими коллегами – мы по сути вместе содержим подземную лабораторию в Модане, где помещен еще и наш нейтронный детектор для сверхтяжелых элементов, созданный в ЛЯР. Так что эксперименты, вошедшие по результатам обсуждений в группу «В», будут продолжаться. Ну и несколько проектов получили оценку «А» – наша JEMMA, наш «Байкал», NoVA… А дальнейшее – на усмотрение дирекции Института и дирекции Лаборатории ядерных проблем, в которой сосредоточен основой научно-исследовательский потенциал по нейтринной программе.
Возможно, что по мере развития исследований мы еще вернемся к рассмотрению всех этих вопросов на совместных заседаниях ПКК. Но сейчас, по крайней мере, у нас есть два собственных флаговых проекта, которые мы поддерживаем и будет поддерживать, и будущее развитие Лаборатории ядерных проблем вполне определенно связано и с этими проектами, расширением коллабораций вокруг них, и с наиболее успешными проектами, осуществляемыми в ведущих научных центрах мира.
– …А далее тематика ПКК по ядерной физике вернулась в традиционное русло…
– Да, и здесь было все хорошо, сплошное «ура», но наши эксперты, члены ПКК, требуют четкой программы, расписанной по времени, на следующем заседании уже хотят ее обсудить. Владимир Утенков в своем докладе уже представил программу первых экспериментов на Фабрике сверхтяжелых элементов. Здесь я не вижу никаких проблем, кроме одной: сколько придется потратить времени, чтобы синтезировать еще более тяжелые элементы. Что это? Месяцы? Или годы?..
– И как все это просчитывать?
– Ну, теоретики, конечно, просчитывают, плюс-минус…
– Модели же есть?
– Есть, есть. Но все равно с точностью до двух, мягко выражаясь, трех порядков. В случае с одним месяцем два порядка – это сто месяцев… Но, тем не менее, понятно, в каких реакциях это все будет проходить, изотопы для нас в Ок-Ридже делаются, все идет по плану. Есть некоторые детали, связанные с гостехнадзором, предстоит пройти очередной этап проверок, но, думаю, все будет в порядке. Думаю, где-то в апреле уже начнутся тестовые эксперименты.
– Но ведь только сверхтяжелыми и ближайшими перспективами развития базы для их дальнейшего исследования и синтеза новых элементов повестка сессии не ограничивалась?
– Что касается других направлений ЛЯР – впереди большие работы по модернизации У-400М. Построили очень хороший сепаратор АККУЛИНА-2, теперь нужно несколько повысить энергию ускоренных пучков и добиться высокой надежности работы всех ускорительных систем. Сюда же входят и вопросы защиты, поскольку интенсивность будет выше. Это задачи не текущего года, но дальше, чем до середины 2020-го, затягивать нельзя, да и не будем.
Другой вопрос – долгосрочные планы. Здесь дебаты идут, обсуждается создание линейного ускорителя для пучков, но все это выходит за рамки нынешнего семилетия Института. Так что в ЛЯР все в порядке.
Комитет по физике конденсированных сред в полном составе посетил Флеровскую лабораторию. Все в восхищении. И не потому, что запускается Фабрика сверхтяжелых элементов. Они впервые посетили Наноцентр и удивились – оказывается, лаборатория, которая занимается синтезом сверхтяжелых, еще и развивает у себя их тематику – создана целая лаборатория с прекрасным оборудованием. И конечно, это надо было увидеть своими глазами.
– Вы участвовали также и в работе комитета по физике конденсированных сред. Чем можете поделиться?
– У Лаборатории нейтронной физики тоже есть далеко идущие планы, связанные с концепцией новых нейтронных источников, и о них говорил в своем докладе Егор Лычагин.. Тема тоже вызвала бурное обсуждение: хотя речь идет о 2030-х годах, все понимают, что проект надо готовить в ближайшее время. Все выражали одобрение в связи с возобновлением работы ИБР-2. Но вокруг реактора много установок, и в дискуссиях прозвучали мнения, что надо иметь хотя бы три-четыре установки самого высшего мирового уровня и на этом сосредоточить основные усилия.
В целом, я считаю, все сессии комитетов прошли очень хорошо, я бы даже сказал, по-боевому. Дирекция Института выразила их участникам благодарность за большую работу и активное участие в определении главных направлений развития ОИЯИ.