C 5 по 9 декабря 2016 г. в Вене прошла конференция МАГАТЭ по физической ядерной безопасности. Подобные конференции проводятся раз в три года (венская встреча стала второй в серии), включают в себя министерский сегмент и являются главной международной площадкой для обсуждения вопросов ядерной безопасности. В интервью Ядерному Контролю независимый консультант, член Экспертного совета ПИР-Центра Дмитрий Ковчегин подвел итоги конференции.
– Итак, что происходило в Вене с 5 по 9 декабря?
В рамах конференции, фактически, проводились два мероприятия. Была, так называемая, «министерская часть», на которой выступали официальные делегации, и была «экспертная часть», на которой уже эксперты обсуждали разные вопросы, имеющие то или иное отношение к физической ядерной безопасности (ФЯБ), участники готовили доклады, выступали с ними.
И между этими частями был такой мостик, когда несколько людей из министерской части выступали и для экспертов. В остальное время официальная часть была закрытым мероприятием, мы могли только сидеть в отдельном зале и смотреть трансляцию.
– Каков был уровень делегаций?
Уровень делегаций был разным. Российскую делегацию возглавлял директор Департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями МИД Михаил Ульянов. Я считаю, что, размеры и качество делегации – это определённый показатель интереса к проблематике. Соединенные Штаты, например, привезли одного министра и двух заместителей. В целом, в списке американской делегации было больше 100 человек, российский был в разы меньше.
– Что стало главными темами венской конференции?
Кибербезопасность, можно сказать, резала глаза. В официальном коммюнике ее упомянули коротко, но это официальная бумажка. А если посмотреть тематику того, что обсуждалось в экспертной части, кибербезопасности было очень много, понятно, что это горячая, новая тема.
Также активно обсуждались последствия ратификации поправки к Конвенции по физической защите ядерного материала (КФЗЯМ). Саммиты по ядерной безопасности закончились, министерские конференции МАГАТЭ по ядерной безопасности проходят раз в три года – следующая будет в 2019 – но в КПФЗЯМ прописан механизм проведения обзорных конференций, на которых эта тема также может подниматься. То, как подобный механизм может использоваться, достаточно активно обсуждалось.
Наконец, достаточно острым вопросом остается диспаритет физической и технической ядерной безопасности в МАГАТЭ, и вряд ли ФЯБ станет в ближайшее время абсолютно равной технической ядерной безопасности. Соответственно, есть вопрос в том, как будет решаться вопрос финансирования ФЯБ в рамках Агентства, где брать больше денег на миссии Международной консультативной службы по физической защите (IPPAS), как проводить больше миссий IPPAS потому, что уже сейчас спрос на них больше чем МАГАТЭ может предложить.
IPPAS – это конкретный механизм, которому сейчас уделяется больше внимания, люди думают, как его эффективней использовать, как сделать так, чтобы мы могли проводить больше чем 5-6 миссий в год. Чтобы была возможность, условно говоря, чтобы все 160 стран-участников министерских конференций МАГАТЭ раз в пять лет могли получать такую миссию, если они хотят. Это уже не пять - десять, а несколько десятков миссий в год.
– Обсуждался ли фактор Дональда Трампа?
В кулуарах обсуждался. Официально кто-то упоминал в полушутку, но не могу сказать, что это было какой-то важной темой. Был профессиональный юмор про то, что Дональд Трамп на самом деле не в курсе, что Министерство энергетики США в первую очередь занимается не нефтью и газом, а ядерным оружием.
Понятно, что часть людей из американской делегации на министерской конференции теперь безработные или, по крайней мере, меняют работу. Но, я не думаю, что текущая команда уйдет полностью, и не будет никакой преемственности. Обеспокоенность небольшая есть, но, в целом, мрачных настроений нет.
– В Вене собрались представители 168 государств, по сравнению с примерно 60 на Саммитах по ядерной безопасности. Озвучивались ли подобные сравнения и делались ли какие-то выводы?
В кулуарах этот вопрос несколько раз всплывал, но я бы не сказал, что это широко обсуждалось. В целом, для меня есть пара «референсов» для мероприятий такого рода, это, собственно, Саммиты по ядерной безопасности (NSS) и ежегодные конференции Института по проблемам обращения с ядерными материалами (INMM) – крупнейшее профессиональное мероприятие в этой области. В целом, то что происходило в Вене, было масштабнее и представительнее чем INMM, где участников меньше в силу того, что кто-то просто не в курсе этого формата, а про МАГАТЭ все знают. В итоге получилось мероприятие, похожее на INMM, но участников было не несколько сотен, а две тысячи. И это хорошо, что люди вовлекаются, для некоторых это было знаковое мероприятие, где они могли выступить и рассказать о важных вещах.
Обратная сторона медали в том, что многие люди, приехавшие в Вену, но не участвовавшие до этого в NSS или на INMM, демонстрировали гораздо более низкий уровень понимания проблематики, что немного смазывало впечатление. Такие мероприятия как раз полезны для того, чтобы сгладить такой разрыв.
– После завершения цикла Саммитов по ядерной безопасности его участники создали постоянно действующую контактную группу. Была ли она заметна на конференции и была ли у них своя отдельная повестка?
Контактная группа в первый раз встречалась на полях Генконференции МАГАТЭ. Была встреча и сейчас на министерской конференции. Продолжает работать и группа атомной отрасли.
Нельзя сказать, что у них отдельная повестка. Это группа людей, организаций и стран, занимающихся физической ядерной безопасностью, по крайней мере, с 2010 года. Они более вовлечены в тематику, у них ярче проявлен интерес, они активнее в этом работают и, естественно, если брать их вес в рамках МАГАТЭ по этим вопросам, то он будет больше, чем у тех, кто ни в чем подобном не участвовал. Если взять МАГАТЭ, то можно увидеть, что эти 40-50 бывших участников NSS будут проталкивать повестку укрепления физической ядерной безопасности в рамках МАГАТЭ. Да, у них будет для этого меньше возможностей чем на NSS, потому что у других государств-членов будут свои приоритеты (например, мирное использование атомной энергии), некоторые страны не будут понимать вопросов физической ядерной безопасности. Но будет группа участников, которые в этом направлении активны, и они будут влиять на изменение повестки в рамках МАГАТЭ.
– Следующая министерская конференция по ядерной безопасности пройдет в 2019 году. Не было предложений сделать встречи более частыми?
В целом, люди хотят встречаться чаще, но ключевой вопрос, как организовать работу, чтобы получилось что-то продуктивное. Форумы для обсуждения физической ядерной безопасности у нас есть, но если намного чаще проводить мероприятия, то можно не успеть нормально использовать их результаты, нормально подготовиться, реальными делами заняться. Некоторые говорят, что надо собираться чаще, хотя бы два раза в год, но я думаю, что если проводить раз в три года министерские конференции, и к этому добавится обзорный механизм в рамках КПФЗЯМ, то этого будет достаточно.