Американцы, напутствуя своих на трудное дело, говорят – сделай или умри! Русские говорят – умри, но сделай! На первый взгляд, что в лоб, что по лбу, но разница есть. Американец понимает, что если не сделает, то ему кранты, а русский понимает, что ему уже кранты и терять ему нечего. В экстремальных ситуациях русский вариант гораздо эффективнее, чего не скажешь про мирное время. Вопрос только в одном – какое у нас сегодня время? О времени и о Горно-химическом комбинате – интервью с генеральным директором предприятия Петром Гавриловым.
- Петр Михайлович, какое, на ваш взгляд, сегодня время, «мирное» или какое-то другое?
- Философский вопрос… Время, я бы сказал, неспокойное, даже смутное. Исчезли привычные нравственные ориентиры общества. Не то чтобы они совсем исчезли, но они перестали играть ту роль, которую всегда играли. Для примера, скажи сейчас кому-нибудь: Родина поставила задачу – замкнуть ядерный топливный цикл!
- Ответ, наверняка - а что я с этого буду иметь?
- Это самый безобидный ответ. Реальность гораздо жестче. Молодежь, к сожалению, очень часто вообще не понимает, о чем идет речь.
- Слова о Родине для вас лично имеют значение?
- Знаете, соврет тот, кто скажет, что Родина для него не имеет значения. Шесть лет назад, когда я приехал на комбинат, провел социологическое исследование, чтобы понять, чем народ дышит. На поверхности оказалось именно то, о чем все и так говорили – крайне низкая для отрасли зарплата (тогда она составляла около 10 тысяч рублей). Затем – жилье, которое при такой зарплате вряд ли можно было улучшить. Потом – неизбежное закрытие основных производств и отсутствие перспектив. Но исследование проводил очень хороший специалист, доктор наук, профессор, и он копнул глубже. И тогда оказалось, что глубоко в сознании людей сидит утрата чувства значимости своего труда для Родины. И это для людей важно. Именно тогда мы приняли лозунг «Служим России! Оберегаем будущее». Чтобы пока хотя бы на словах напомнить: мы не частная лавочка, мы - системообразующая отрасль России, на нас лежит большая гражданская ответственность. И уже потом начали наполнять лозунг конкретным содержанием, в том числе, решая проблемы, о которых люди сказали в первую очередь.
- Сегодня проводите социологические исследования?
- Конечно, причем не только на комбинате. Мы живем в Железногорске, и нам интересно будущее. Поэтому в декабре мы провели исследование на тему «Почему молодежь уезжает из Железногорска?» Казалось бы, зачем это комбинату, который, как некоторые говорят, «сейчас акционируется, всех разгонит и будет только ОЯТ возить»? Тем не менее, я говорю уже о свершившемся факте, а не о «перспективных планах» - я дал соответствующее указание, мы заказали и провели исследование причин, почему молодежь уезжает из города. С этим необходимо что-то делать, и мы как раз сейчас получим данные для того, чтобы понять структуру этого явления и проанализировать, что с ним делать. Это первый шаг, и мы его сделали.
- А что говорят исследования на предприятии?
- Исследования проводятся ежегодно, это программа госкорпорации. Во-первых, проходят Дни информирования, вопросы с которых направляются напрямую генеральному директору Росатома Сергею Владиленовичу Кириенко. Во-вторых, идут исследования по вовлеченности персонала в деятельность предприятия и госкорпорации. Это международная практика. Параметр «вовлеченность» вычисляется из нескольких десятков критериев. Считается, что состояние устойчивого развития начинается с 60% «вовлеченности». На Горно-химическом комбинате этот показатель равен 67-68%. Для сравнения, в энергетике Евросоюза средний показатель порядка 62%. Причем это исследование достаточно объективно. Анкета по вовлеченности имеет встроенный механизм противодействия административному давлению, и такое давление легко вычисляется при обработке данных. Исследования проводит независимая организация, которая дорожит своей репутацией. И когда ее эксперты сообщили С.В.Кириенко о «натянутых» показателях на некоторых предприятиях, то последовали довольно жесткие оргвыводы. В общем и целом Росатом уделяет серьезное внимание тому, чтобы освоить опыт корпоративного управления по лучшим мировым образцам, в том числе и при работе с персоналом. Не могу сказать, что этот опыт легко приживается, но работа идет.
- Как отработал комбинат 2012 год?
- Нормально отработал. Сегодня мы строим новый комбинат. Год назад мы сдали «сухое» хранилище. В этом году приступили к его эксплуатации в штатном режиме, идет прием топлива с ЛАЭС. Одновременно продолжаем исследования, чтобы оптимизировать математические модели, которые позволяют оценивать состояние топлива. Это серьезный объем и научной, и инженерной работы.
Полным ходом идет строительство зданий «сухого» хранилища в полном развитии. Летом был заключен контракт на строительство здания «двойки» и «тройки», сегодня на «двойке» уже прошли отметку +12, то есть от нулевого цикла подняли стены на высоту 12 метров. Темпы очень хорошие. И это яркое свидетельство того, что Горно-химический комбинат надежно финансируется по федеральным целевым программам, а не стоит на месте, как некоторые это себе представляют. В новых зданиях «сухого» хранилища потребуется огромное количество высокотехнологического и нестандартизированного оборудования. Это большие заказы для предприятий Красноярского края, в первую очередь – для нашего РМЗ. Раньше они попросту не имели юридической возможности участвовать в конкурсах на эти заказы. Ситуация была - сплошная коллизия. У нас есть заказ, и есть все необходимое, чтобы его выполнить по конкурентным ценам. Но юридически мы не можем даже принять участие в конкурсе на выполнение заказа для самих себя. Сегодня мы выводим их в ЗХО – зависимое хозяйственное общество. РМЗ теперь сможет участвовать в конкурсах и выигрывать их. И только на следующий год у нас будет заказов по их профилю больше чем на миллиард, что почти в четыре раза превышает мощности РМЗ. А дальше навалится строительство завода МОКС-топлива, потом – ОДЦ (опытно-демонстрационный центр по переработке ОЯТ). В 2015 году пусковые комплексы всех этих объектов должны быть не только построены, но и введены в эксплуатацию. Сначала МОКС, затем ОДЦ. Таким образом, у нас будут созданы практически все компоненты замкнутого ядерного топливного цикла.
- В 2012 году на комбинате началась реструктуризация. Вы уже упомянули РМЗ, который теперь сможет претендовать на заказы. Но если честно – оно вам надо?
- Лично я против акционирования, ФГУП есть ФГУП, и мне, как руководителю, легче управлять федеральным государственным унитарным предприятием. Не согласен и с тем, что государственным предприятием нельзя управлять эффективно, и Горно-химический комбинат тому подтверждение. Здесь хочу подчеркнуть два момента.
Первый – даже если дело дойдет до акционирования, все останется в собственности государства и ничего страшного не произойдет. Пример – ОАО «ИСС», они все это уже давно прошли: и акционирование, и выделение вспомогательных подразделений, которые теперь работают с ними в связке. И мы видим лучшее в России предприятие космической отрасли.
Что касается примеров из атомной отрасли. Когда на ряде предприятий произошло резкое сокращение численности персонала, и это вызвало социальную напряженность, хочу сказать, что не надо торопиться с выводами. Если помните, даже в 2010 году, после остановки реактора АДЭ-2, мы не сократили ни одного человека. Оттягивали эту реструктуризацию до самого последнего момента. И если по объемам капитального строительства и созданию новых объектов, за исключением АЭС, мы первое предприятие отрасли, то по части реструктуризации мы последние в Росатоме остались. Это второй момент, на который хотел обратить внимание. Теперь мы видим все огрехи и шишки, которые получили другие предприятия. Именно поэтому мы свои вспомогательные подразделения не отпускаем в свободное плавание, а оставляем в контуре ГХК. Горно-химический комбинат является единственным учредителем зависимых хозяйственных обществ, их здания и оборудование остаются в собственности комбината. Все ЗХО продолжают выполнять объемы работ, которые они выполняли и ранее, плюс они получают юридическую возможность развиваться самостоятельно, выполняя работы и оказывая услуги другим организациям. Мы сняли им все ограничения по возможностям заработка. Все ЗХО остаются в контуре ГХК. А значит, остаются предприятиями Росатома, на них распространяются все социальные и трудовые льготы, которые предусмотрены в атомной отрасли. Чтобы защищать интересы трудящихся, я дал прямые указания всем руководителям ЗХО содействовать формированию собственных профсоюзных организаций, которые работают в плотном взаимодействии с профсоюзом ГХК. Кроме того, все наши ЗХО юридически вполне могут быть оформлены как резиденты железногорского кластера и дополнительно за счет этого получить средства на развитие.
- А каковы перспективы роста заработной платы на головном предприятии?
- Сегодня средняя заработная плата на комбинате 41 тысяча рублей, то есть тысяча евро. Увеличивать ее мы можем, только увеличивая производительность труда. Проще говоря – зарабатывая больше денег. Государство дает нам сегодня средства на развитие, и мы строим новый комбинат. Но пока только тратим, и по объективным причинам рост производительности сильно ограничен. Сегодня мы имеем единственную возможность повышать зарплату - благодаря отраслевому тройственному соглашению, которое позволяет компенсировать официальный уровень инфляции, и мы это делаем. Но надо иметь в виду, что такое повышение фактически идет в убыток. Это естественный процесс, когда старые производства выводятся из эксплуатации, а новые еще не введены в строй. Ситуация изменится, когда запустятся новые заводы. Что касается ЗХО, то для них как раз сегодня есть возможность очень хорошего роста зарплаты за счет работы по контрактам ФЦП, по которым строятся новые производства.
- Год назад вы стали депутатом ЗС. Появились какие-то новые ощущения в связи с этим?
- Работы, конечно, прибавилось. Но в целом везде действует один принцип: если человек несет за что-то ответственность, у него есть обязанности и контрольные сроки, то этот человек работает и ему некогда заниматься популизмом. А когда ему заняться нечем, человек начинает придумывать грандиозные проекты, обвинять остальных в том, что эти проекты не реализуются, «защищать» людей от проблем, которых не существует, или пугать реальными проблемами, но ровным счетом ничего не делать для их решения. На мой взгляд, подобное «свободомыслие» необходимо ограничивать общественно-полезной нагрузкой в виде ответственности за выполнение конкретных поручений. Все, что после этого остается от «свободомыслия», уже вполне пригодно.