Мы успели привыкнуть к тому, что в последнюю декаду апреля говорим о мирном атоме с оглядкой на Чернобыль. Имея в виду, что безопасность при строительстве и эксплуатации АЭС - абсолютный приоритет. Прошлогодние события на АЭС в Японии с новой силой обнажили этот императив, считает заместитель генерального директора госкорпорации "Росатом" по развитию и международному бизнесу Кирилл Комаров.
Российская газета. Существует мнение, что после аварии на АЭС "Фукусима-Дайичи" спрос на строительство атомных станций по всему миру резко упал. Вы согласны с подобной оценкой?
Кирилл Комаров: На самом деле это не так. Сейчас, когда уже прошел год после аварии, есть возможность объективно разобраться в том, что на самом деле происходит, и подвести, если хотите, некоторые промежуточные итоги. Что показывает наш анализ? Отказались или просто не хотят развивать атомную энергетику только те страны, которые и ранее, до событий на "Фукусиме", не собирались строить у себя АЭС и/или не имели серьезной программы развития атомной энергетики. Наиболее известный пример - Германия. Да, у них были и есть действующие атомные энергоблоки. Однако на протяжении последних тридцати лет в Германии не было программ нового строительства АЭС.
Или возьмем Италию - там, как известно, провели референдум за отказ от АЭС. Так в этой стране не было и нет ни одной действующей атомной станции. Планы их строительства в разные годы вынашивались, но очень не конкретные. Теперь же, ссылаясь на референдум, в Риме официально заявили, что пока не хотят этим заниматься.
- Тем самым вы хотите сказать, что выбор Италии и Германии - это не тенденция и не правило, а скорей исключения из них?
Кирилл Комаров: Я говорю только то, что говорю: те страны, которые имели у себя серьезные программы развития атомной энергетики, хотели иметь определенную долю атомной генерации в энергобалансе страны, - они все до единой подтвердили приверженность курсу развития атомной энергетики. Что это за страны? Китай, Индия, другие государства Юго-Восточной Азии, в том числе Вьетнам. На ближнем и среднем Востоке это Бангладеш, Турция - очень динамично развивающееся государство. И практически все страны Центральной и Восточной Европы: Венгрия, Чехия, Словакия, Болгария. ЮАР - на африканском континенте, Аргентина и Бразилия - в Южной Америке.
В этом ряду не только страны развивающиеся, но и государства с развитой экономикой, включая Великобританию, Францию, США. В Соединенных Штатах, что весьма показательно, национальный регулятор именно сейчас выдал первое (после очень длительной паузы) разрешение на строительство в стране новых атомных станций. Обращаю внимание и на тот факт, что японское правительство неделю назад приняло решение о возобновлении работы двух ранее остановленных реакторов на АЭС "Оои". Естественно, будущее японской атомной энергетики очень зависит от общественного мнения внутри страны, но при этом свою позицию в необходимости гибкого подхода и продолжения работы атомных энергообъектов японские власти демонстрируют.
А что касается России и "Росатома", так у нас ни на минуту не прекращалась национальная программа сооружения АЭС внутри страны и не отвергались планы аналогичного строительства за рубежом. Спрос на наши проекты и мировой спрос на атомную энергетику в целом никуда не исчезли и сохраняют позитивную динамику.
Императив безопасности
- Неужели "Фукусима" никак не повлияла на портфель заказов "Росатома"?
Кирилл Комаров: Повлияла. Но я бы даже сказал - повлияла в некотором позитивном смысле. Такой, может быть, для кого-то неожиданный эффект - результат длительной работы, которую "Росатом" проводил на протяжении последних лет. Поскольку сейчас, в постфукусимских условиях, востребована не просто атомная энергетика, а энергетика безопасная, заказчик хочет видеть референтный проект, который уже был реализован в других странах. И в этом смысле Россия выдает исчерпывающие гарантии, поскольку мы не просто предлагаем станции по всему миру, мы активно строим у себя в стране, что является самым лучшим подтверждением того, что мы верим в безопасность наших технологий.
- Реакторные установки, которые мы сейчас предлагаем зарубежному заказчику, относятся к поколению "три плюс"?
Кирилл Комаров: Да, это именно то, что мы предлагаем на мировой рынок. Заказчики у нас солидные, для них важно иметь всю совокупность систем безопасности, которые бы защитили станцию даже в случае самого неблагоприятного стечения самых тяжелых и кошмарных ситуаций - таких как землетрясение, цунами с высочайшей волной, тотальное отключение электричества. Заказчик хочет сегодня получить такую станцию, которая даже в этих экстремальных условиях, если даже они будут все вместе в одной точке, не выйдет из-под контроля.
Это значит, что в штатном режиме будет заглушен реактор, не произойдет никакого выброса радиации, не возникнет никакой угрозы безопасности жизни и здоровью людей, которые живут в этом регионе. Россия в состоянии такие станции возводить у себя и предлагать по миру. Разве не об этом говорит тот факт, что за минувший год мы практически удвоили свой портфель зарубежных заказов: начинали 2011-й с двенадцатью контрактами на сооружение АЭС за рубежом, а закончили его с 21 контрактом. Плюс к тому, напомню, осуществили пуск атомной электростанции "Бушер" в Иране.
- А у себя запустили четвертый энергоблок на Калининской АЭС. Сколько всего таких заказов у "Росатома" - уже развернутых и в стадии подготовки к строительству?
Кирилл Комаров: На конец года имели, как я уже сказал, 21 блок за рубежом и девять, которые строятся внутри страны. Всего тридцать энергоблоков. Это абсолютно уникальная ситуация. Никто в мире не строит столько. Даже Китай, который сейчас всем ставят в пример как наиболее динамично развивающуюся страну. У них, в отличие от России, не одна, а две государственные атомные компании. При этом "Росатом" строит и в Китае. Так вот, две китайские компании строят 25 реакторов, а мы - тридцать. В этом смысле мы чемпионы. И обходим конкурентов, с которыми находимся в одной лиге, - я имею в виду французов и американцев. Только они сегодня предлагают наравне с нами ядерные реакторы, которые можно отнести условно к поколению "три плюс".
С дальним прицелом
- Каким вы видите развитие мирового рынка атомной энергетики на ближайшие 10-15 лет? И на какую долю может претендовать "Росатом"?
Кирилл Комаров: Мы считаем, что до 2030 года в мире может быть построено 350 ядерных энергоблоков - это абсолютно реально. Примерно такой же прогноз, но процентов на шесть повыше, был до "Фукусимы". Вскоре после случившегося в Японии, итоговые цифры чуть-чуть снизили, но порядок остался тот же. Что особенно отрадно - это не только наша, российская, точка зрения. Ее разделяют и в МАГАТЭ, и во Всемирной ассоциации операторов атомных станций, и во Всемирной ядерной ассоциации.
А в отношении нашей "доли", как вы выразились, отвечу так: сегодня на мировом рынке сооружения АЭС у России порядка 25 процентов. Считаем, что у нас есть все шансы сохранить ее в том же объеме. Нынешний пакет зарубежных заказов оценивается в 50 миллиардов долларов. Это серьезнейшие деньги, которые мы из-за рубежа приводим в российскую экономику, стремясь максимизировать долю поставок и услуг именно российских компаний при реализации наших зарубежных проектов.
Что же касается внутреннего строительства АЭС, то 97 процентов всего оборудования и услуг - это наш внутрироссийский заказ машиностроителям, строительной отрасли и другим подрядчикам. А еще рабочие места, налоги, развитие социальной инфраструктуры в пристанционных городах. Когда говорят об отраслях-локомотивах экономики, то атомную отрасль необходимо называть в первых рядах. Более того, это исключительно наукоемкая и высокотехнологичная сфера.
- Большие надежды в свое время связывали с масштабным строительством АЭС российского дизайна в Индии, под это дело было определено несколько площадок в разных местах. А что сейчас? Удается ли разрешить трудности, возникшие на завершающем этапе строительства АЭС в штате Тамилнад?
Кирилл Комаров: В Индии нам пришлось взять паузу в связи с тем, что у местного населения возникли вопросы по поводу атомной станции "Кудамкулам", которая строится по российскому проекту и с нашим участием. Но правительство страны, правительство штата и местные общины с привлечением независимых экспертов смогли убедиться, что станция не только безопасна, но в известном смысле - образцовая. Она являет собой пример наиболее безопасной АЭС из всех, которые есть сегодня в мире.
С 20 марта предпусковые работы на этой площадке возобновились. И вообще мы видим хороший прогноз по развитию ядерной энергетики в Индии. И видим масштабные возможности для своего участия. Одновременно с этим активно работаем со странами-новичками, такими как Вьетнам, Бангладеш. В прошлом году подписали с ними соответствующие межправительственные соглашения.
- Ранее вы упомянули ЮАР. Их не относите к "новичкам"?
Кирилл Комаров: Они к этой программе готовились давно. Потому что в ядерной энергетике по определению ничего не происходит быстро. Это область, где требуются очень серьезные, взвешенные решения. Всегда есть длительный период подготовки - перед тем как реализовать столь сложные технологически и весьма дорогостоящие проекты. Мы видим, что сегодня ЮАР реально приближается к тому, чтобы начать в этой зоне принимать решения. И мы хотим активно в этом участвовать.
- У вас есть объяснение тому, как и за счет каких резервов "Росатому" удалось сохранить большой портфель заказов - в то время как другие производители терпят убытки?
Кирилл Комаров: Главная причина, наверное, в том, что мы не прекращали строить атомные станции. Даже после Чернобыля, когда во многих государствах наступили очень серьезные паузы в развитии атомной энергетики, Россия потихоньку, совсем не такими темпами, как сейчас, но продолжала что-то строить, что-то достраивать из ранее начатых проектов - у себя и за рубежом. И в этом смысле наши машиностроители, проектные организации, конструкторы не утратили самого главного - компетенций по сооружению АЭС, непрерывно совершенствовали исходные проекты. И сегодня своему заказчику можем предъявить самое главное - успешный опыт. То, что впечатляет лучше любых слов и обещаний.
У нас сегодня такой огромный портфель заказов, что любой потенциальный заказчик может приехать на какой-то из наших объектов и увидеть строительство атомной станции в любой ее стадии, начиная от подготовки котлована и заканчивая предфинишными работами по пуску ее в эксплуатацию.
- А у конкурентов такой "привилегии" нет?
Кирилл Комаров: За всех говорить не стану, но если взять, допустим, известную американскую компанию, так она на протяжении двадцати лет не построила ни одного реактора в США. И когда они приходят, например, в Чехию, где мы сейчас на тендере с ними конкурируем, их резонно спрашивают: "Если вы не строите такую станцию у себя дома, почему вы хотите построить ее в Чешской Республике?" Люди задают абсолютно естественные вопросы - насколько безопасен предлагаемый проект. И тут у нас безусловное преимущество - мы можем предъявить референтный, то есть уже построенный энергоблок. Иными словами, мы не предлагаем "кота в мешке" и ничего такого, чего бы не делали сами.
Это - первое. Во-вторых, Россия располагает колоссальным научно-техническим потенциалом, накопленным еще со времен Советского Союза. Все последующие годы он непрерывно совершенствовался, что позволяет нам предлагать своим иностранным партнерам и заказчикам самые современные, надежные и безопасные технические решения.
Сено за коровой не ходит
- Такая активность "Росатома" на внешних рынках создает своего рода альтернативу традиционно сырьевому экспорту из России. Поддержку правительства в этом деле ощущаете?
Кирилл Комаров: Безусловно. Кое-где успели привыкнуть, что Россия - это лишь поставщик сырья на мировой рынок. Все знают, что наша страна продает газ, нефть, алюминий, другие металлы. А по-настоящему конкурентоспособных на мировом рынке высокотехнологичных продуктов крайне мало. Атомная энергетика дает шанс это направление развить. И нам очень отрадно, что первые лица государства разделяют вместе с нами этот приоритет и понимают, что здесь надо оказывать всяческую поддержку.
Отдельно хочу остановиться на единственном в мире проекте сооружения АЭС по новому для рынка типу - "строй - владей - эксплуатируй". Речь о турецкой станции "Аккую". Это очень выгодно не только политически, но и экономически. Россия будет наращивать долю на мировом рынке именно высокотехнологичных услуг. При этом ежегодная выручка от продажи электроэнергии на этой станции составит 3-3,5 миллиарда долларов. Кроме этого, мы увеличиваем объем заказа продукции и услуг отечественного производства, который даст существенный эффект для развития национальной промышленности. Это новые рабочие места и налоги в российский бюджет. Плюс до 10 тысяч дополнительных рабочих мест в активной фазе строительства на самой станции. Это тоже в подавляющем большинстве будут российские специалисты.
Интерес же таких проектов для стран, только встающих на путь развития атомной энергетики, в том, что мы предлагаем комплексное решение: финансирование и содействие в предоставлении кредитов, содействие в разработке национальной законодательной базы, подготовку и обучение персонала, гарантированное обеспечение ядерным топливом, обращение с отработанным топливом. Благодаря таким проектам Россия приходит на внешние рынки со своими технологиями всерьез и надолго.
- Сообщалось, что в ближайшие два года "Росатом" планирует открыть до двадцати представительств по всему миру. Для чего это необходимо?
Кирилл Комаров: Как известно, сено за коровой не ходит. Если мы хотим с заказчиками установить надежный контакт, находиться с ними на регулярной связи, понимать, что они хотят, каковы их чаяния, какую конфигурацию они для себя видят, то с ними, конечно, надо общаться. Тем более, если учесть, что наш бизнес заключается не только в том, чтобы строить атомные станции, но и поставлять топливо, обогащенный уран, оборудование, оказывать сервисные услуги, помогать советами и технической поддержкой в эксплуатации станций. Для этого всего надо с заказчиком быть в постоянном контакте. Конечно, лучше это делать, как это делают все наши конкуренты и все ведущие компании мира. В регионах, где видим важным свое присутствие и где развиваем бизнес, в первую очередь и станем открывать маркетинговые офисы, которые были бы средоточием и наших интересов в стране, и давали бы возможность общаться с заказчиком, возможность слышать его, предлагать ему самое лучшее из того, что у нас есть. Словом, будем открывать такие офисы в точках, где мы наиболее активны.
- А первый появился в Киеве? Почему?
Кирилл Комаров: Украина была и остается для нас очень важным партнером. Это страна, в которой самая большая на сегодняшний день база установленных и действующих реакторов советского и российского дизайна - пятнадцать ядерных блоков. С одной стороны, это очень серьезный рынок - мы поставляем туда топливо, обогащенный уран. С другой - это будущее и для нас. У нас сегодня есть несколько очень серьезных проектов с Украиной. Мы совместно строим завод по производству ядерного топлива на их территории, реализуем проект по достройке Хмельницкой АЭС - плюс два блока. Есть целый ряд других проектов, которые сегодня находятся в проработке. В частности, обсуждаем возможность более глубокой интеграции российского и украинского ядерных промышленных комплексов. Для этого есть серьезная основа. Мы работаем в одном технологическом пространстве, на одной промышленной и производственной базе. И эта кооперация абсолютно логична. Она, что называется, идет от жизни.
Вслед за Украиной планируем открыть аналогичный офис в Чехии. Потому что Чехия для нас тоже очень важный регион. Это центр Центральной и Восточной Европы. В Чехии еще во времена СЭВ сформировалась и сейчас развивается уже на рыночных основах серьезная научная, техническая и конструкторская база. И для нас абсолютно логична кооперация с чехами не только в одном конкретном проекте, где мы участвуем в тендере на сооружение новой станции на их территории, но и в других совместных проектах с чешскими компаниями на территории третьих стран.